Воспоминания Лидии Осимповой (Горячевой)

Воспоминания Лидии Осиповой (Горячевой) о занятиях в Студии музыкального движения.

1958 год. Работа в 4-ой градской больнице, 19 терапевтическое отделение.

Школьная подруга Татьяна Былинская пригласила на занятия музыкальным движением к Эмме Михайловне (Фиш), сказав: " Горячева, я решила тебя пригласить, т.к. ты, когда танцуешь, становишься очень красивой." Я часто в школе на  праздничных вечерах выступала со своими собственными номерами. Любила ходить на концерты ансамбля Игоря Моисеева, молдавского ансамбля "Жок"; любила Уланову. Тогда была возможность постоять пораньше в кассе и попасть на все балеты в Большом с участием Улановой. В "Ромео и Джульетте" я от её танца плакала от избытка чувств.

В детстве пыталась заниматься в балетном кружке. Балерина Таубе (бывшая) из Большого театра преподавала нам в нашем клубе дома № 34 на Софийской набережной (где я прожила 20 лет). Таубе мне сказала: "Вам лучше танцевать характерные танцы", но я скоро ушла из балетного кружка, т.к. пуанты не для меня. Уже в детстве я считала это издевательством над телом. Потом, учась в Медицинском училище, я занималась художественной гимнастикой, но после операции апендектомии бросила. От Тани я узнала, что Эмма Михайловна предпочитает брать в студию тех, кто раньше ничем не занимался ("с улицы"), чтобы не мешали "штампы".

И вот я попадаю на первое занятие (в школе на Зубовской площади). Попала как раз на юбилейный Гептахоровский праздник (смотри фото). "Лида, снимите очки" предложила Эмма Михайловна. "Лучше занимайтесь без них". Упражнение на музыку Мендельсона "Мячики". Вижу без очков плохо и не заметила, что на 2-ой части мяч летит вверх. Я так увлеклась словно ребёнок. Эммушка молчит,  не перебивает, с интересом наблюдая, как я "вошла в раж". Девчонки подсказывают, я исправляюсь, ловлю ещё больший "кайф". Тогда Эмма Михайловна на первых занятиях наблюдала за студийками, за их физическими возможностями, как слушают и реагируют на музыку, оценивала музыкальность, двигательные навыки, и потом уже советовала после 3-х занятий стоит или не стоит заниматься музыкальным движением.

Я с волнением ждала её решения. "Оставайтесь", - сказала Эмма Михайловна. Жизнь стала наполненной, интересней, в постоянном ожидании занятий, - стала праздником! Первые Эммушкины ученицы были замечательными. Яркое, самое яркое впечатление о себе оставила одна из первых учениц Эммы Михайловны - Валюша Лишонок. Необыкновенно талантлива. Как она двигалась! Полная свобода, раскрепощенность, свобода ото всех внутренних зажимов, легкость, музыкальность, бесконечное обаяние. Я была просто влюблена в неё, да и не только я - многие. Какая светлость, внутренний свет шёл из неё, невзирая на её нелегкую жизнь.

Эмма передала ей танец "В 16 лет", "Тарантеллу", "Неаполитанский танец". И всё это сделала, создала трудом Эмма Михайловна и талант Вали.

Большим счастьем было видеть в движении саму Эмму Михайловну (тогда она сама многое показывала нам). Её "Каринэ" и "Немецкая песенка" - неподражаемы. Трепетное дыхание, волнительные руки. Зрелище - потрясающее, несмотря на уже немолодой возраст её.

Самый расцвет студии был в Доме культуры "Правда". Занимались мы то в небольшом лекционном зале, то в спортивном зале, то в холле, то на сцене.

Концертмейстером была великолепная Евгения Михайловна Орлова. Начинали урок с "сухомятки" без музыки, потом музыкально-двигательные упражнения, каждое из которых - шедевр, неповторяемый, созданный большим трудом наших учителей. Дальше - самостоятельная работа, так называемые "творческие минутки".  Очень я любила, когда в небольшом зале тушился свет, и в темноте с небольшой подсветкой для Евгении Михайловны, начиналось наше творчество. Никто ни на кого не смотрел.

Только музыка и ты! Затем через 3-4 занятия был общий просмотр всех самостоятельных работ с обсуждением. И последний момент занятий - это репетиция уже поставленных вещей, подготовка к выступлениям, которые требовались от Эммы в обязательном порядке руководителем клуба. После занятий, уставшие и счастливые, шли домой, а в голове новые мелодии музыкальных произведений, новые упражнения. Бежишь к троллейбусу, а в голове музыка («Широкий бег» - Шуберт, «Марш») Бежишь широким бегом или перепрыгиваешь через лужи, как через верёвочку. Студия очень приобщила меня к слушанию классической музыки, появилась потребность чаще ходить на концерты в консерваторию, приобретать пластинки, потом магнитофонные записи произведений любимых композиторов, слушать и творить.

На вопрос Эммы, «кого больше любишь, чью музыку?», отвечала: Бетховен, Моцарт, Шопен. Список любимых композиторов постепенно увеличивался с каждым годом: Шуберт, Шуман, Бах, Вебер, Григ, Брамс - не перечислишь всех! Это заслуга метода Музыкального движения.

Часто после занятий приходила к нам с лекциями Стефанида Дмитриевна. Беседы об искусстве и идеях Изадоры Дункан, о "Гептахоре" и его работе. Интересно, но длилось всё долго, как мне казалось. Я была молодой, вечно кто-то меня ждал после студии из молодых людей. Задержки тяготили, свои планы были. Откровенно говоря, я больше тогда ценила и любила Эммушку. Только потом, когда вплотную соприкоснулась со Стефанидой  при подоготовках к урокам в студии "Орлёнок", когда я стала часто бывать у неё дома, когда она методически направляла меня на правильные рельсы в моём педагогическом становлении (без музыкального и педагогического образования), я полюбила её. Оценила её величие! Очень много я получила от неё при близком общении, что пригодилось мне в дальнейшей моей жизни и труде. А пока, моим кумиром была Эмма Михайловна. Моя мама ревновала к ней. "Что тебе это даёт?!", - спрашивала она. "Надо учиться, получать высшее образование, и денег нет у тебя…» (я получала мало, работая медсестрой в 4-ой градской больнице). Я отвечала: "Всё! Это мне даёт всё!" И продолжала заниматься, творить под чутким руководством Эммушки – необыкновенного педагога, человека.

Мы были такими разными в студии, а она обладала таким тактом, никогда не могла обидеть словом или поставить в неловкое положение. Вот случай: на одной из встреч на квартире у Эммы Михайловны, дома за чаем Нина Карпова, закончив пить чай, по-старинке вдруг перевернула чашку, поставила её на блюдце и сверху положила кусочек сахара. Увидев недоумение более "воспитанных" учениц, Эмма сразу всё сгладила; перевернула свою чашку и положила кусочек сахара сверху, что тотчас же подхватили остальные, и неловкое положение стало незаметным. Врезалось мне это в память.

Эммой двигала большая любовь к людям, поэтому ей удалось так раскрыть нас, раскрепостить наше нутро, объединить нас всех, как самых близких, с родственными душами. Столько тепла и заботы мы чувствовали от неё.

Все наши внутренние переживания она чувствовала, как свои. Некоторые из нас считали себя такими правильными, не зная, что и у кого на душе, какая у кого складывалась личная жизнь. На репетиции от Розы Хаировой слегка пахло алкоголем и она была излишне возбуждена. Кто-то доложил об этом Эмме. Она никогда никого не судила. Могла только вздохнуть и так посмотреть, и этого было достаточно, чтобы понять, как мы не правы, осуждая другого.

Ещё одно интересное воспоминание. Музыкальное движение, несмотря на нападки, всё-таки многих заинтересовало. Нас показывали по телевизору.

В 1959-60 году телевидение (Рейдель - папа одной будущей студийки Эллочки Рейдель), готовя передачу, снимало меня на кинокамеру, как я иду на работу в терапевтическое отделение 4-ой градской больницы, потом работаю в процедурном кабинете, делаю внутривенное вливание больному (Денисов - запомнила на всю жизнь его фамилию). Он закатывает рукав, а я собираюсь наложить жгут и ... о Боже! У него на руке перед веной татуировка - облик Ленина, хорошо, чётко и красиво выполненный. А камера снимает! Скорее закрываю Ленина стерильной салфеткой и делаю вливание под камерой. Дальше снимают, как я потом иду с работы в студию, и потом нас показывают после выступления, сидящими в хитонах вокруг Эммушки и берут интервью: и опять вопрос, что даёт нам музыкальное движение? Радость жизни! Всё! - отвечаем.

Помню выступление на сцене филиала Большого театра. Хитоны на выступление из салатово-зеленого штапеля нашила нам Эвелина Михайловна, сестра Эммы, и - босичком!

Эту передачу по телевизору видели мои родители и будущая свекровь, которая у нас гостила. Потом прислала своего сына с чемоданом фруктов из Ташкента в знак благодарности за хороший приём. Он стал моим супругом. День его рождения 27 декабря. Всегда трагедия - или юбилей студии или его день рождения. Хорошо, когда дни не совпадали.

Интересно было работать над новыми постановками всем коллективом - под руководством Эммы Михайловны. Она чутко всё понимала и чувствовала в нашем восприятии музыки и не гнушалась брать то зерно, которое находили мы сами. Вебер "Приглашение к танцу", "Галоп" Кобалевского, "Сбор винограда" Кола Брюньон, Новиков "Вперед - молодёжь" и т.д.

Хорошо, что Эммушка заставила меня снимать очки. Особенно это помогало на выступлении. Зал смотрит на меня, а не я на него (зрителей не вижу). Выступать - одно удовольствие: я, только я, и - Музыка. Особенно, если удавалось донести до зрителя свое восприятие и переживание музыки. Был "кураж", как говорила Эмма.

Но, когда я после замужества уехала из Москвы и приехала после 4-х летнего перерыва, как-то выступала на небольшой сцене с дрожащими руками на "Зачёрпывании" на музыку Глюка. После концерта Эммушка сказала: "Кураж пропал!" Пришлось подтянуться. В 1963 г. перед отъездом с мужем из Москвы, Стефанида Дмитриевна и Эмма Михайловна все свободные экземпляры нот с упражнениями и ноты  моих собственных "вещей" и танцевальных миниатюр собрали мне в дорогу. Недостающие экземпляры нот мой папа срочно переписывал для меня.

Отправляли из Москвы с большим нотным материалом и с надеждой, что я буду обязательно вести коллектив музыкального движения. Конечно, прекрасно быть с любимым человеком, потом родился ребёнок, но без занятий и выступлений - тоска! До рождения ребёнка я всё-таки взялась вести небольшой танцевальный кружок в школе. Стало легче, немножко успокоилась. Выступала и в воинской части на вечерах и концертах со своими сольными номерами. Потом родился сын! А через 4 года - ура! Снова в Москве. Снова встреча с любимыми учителями и друзьями по музыкальному движению.

Впервые после 4-х летнего перерыва я оказалась зрителем, сидела в зале, смотрела концерт студии музыкального движения "Смотрите, музыка!" В ДК "Правда". От радости, волнения и переживания за выступающих сидела и плакала. Много новых студиек, новых постановок. Новый концертмейстер Света Рыбалова. Уезжала - были по очереди: Миша, Юра, Толя. Плохих концертмейстеров у Эммы не было никогда. И началась жизнь снова! Но... уже выбираться из дома замужней женщине с ребёнком стало труднее. Мама моя немолодая, больная, с 1906 г.р. Дни рождения её и Эммы рядом 5 и 7 марта. Муж знал, что после студии я ласковая, добрая, жизнерадостная и отпускал меня на занятия легче, чем мама. Ей, почему-то, становилось плохо со здоровьем накануне занятий. Чтобы уйти из дома, надо было успеть погулять с ребёнком, сходить в магазин, всё вылизать, убраться, приготовить еду на обед, ужин и ... "упорхать". Помню, как наши девчонки поочередно беременели, рожали. Выступать надо, а оставаться с ребёнком некому, т.к. мама моя уехала к сестре, а муж в командировке. Выступление в Политехническом музее! Таня Воробьёва беременная сидит с моим сыном, пока я выступаю. Толя маленький ещё был. А муж возвращается на день раньше из командировки и застаёт дома беременную женщину, вылезающую из под стола с мячиком, который туда закатился. ("Мячики прыгают и закатились!" - есть такое упражнение детское). Муж, как говорят, в шоке!

Хочется побольше вспомнить о Свете Рыбаловой, нашей последней пианистке. Она очень сильно экспериментировала, когда мы работали над собственными "вещами". Она заставляла нас чутко слушать и слышать все перемены в фортепьянном её исполнении, играя своё собственное прочтение произведения. А мы должны были реагировать. "Ты не так играешь! - А ты правильно реагируй на музыку!"

Очень важно иметь прекрасного концертмейстера на уроке, на выступлении и в творческой работе. 100% успеха зависит от него, ещё, если задел струны вашей души и, конечно, от Учителя, Наставника. Светку мы очень любили. Она была наша.

Для работы в студии "Орлёнок" порекомендовала меня Эмма Михайловна. Внутренне я знала почти за 15 лет все музыкально-двигательные упражнения на слух и не могла поправить концертмейстера по ходу работы. Когда звучало что-то не так, грамотно объяснить, что не так - не могла. Эмма Михайловна предложила мне поучиться музыкальной грамоте, познакомив меня с Ниной Фроловой, бывшим концертмейстером у Эммы. Она приходила к нам домой. Занималась сначала платно с моим сыном, а после обеда со мной бесплатно. Чудный педагог! Быстро поставила мне руки, научила нотной грамоте и игре на фортепьяно.

Очень радовалась Эмма моим первым успехам и продвижению в обучении музыке. Я играла ей у неё дома, когда навещала её больную. Дальше меня подхватила студийка Вера Белозорович со своим скоростным методом обучения. Я уже могла разбирать серьёзные вещи. Вера тоже снимала мне "зажим". Я так старалась, спешила. Мне казалось, что скоро всё кончится.

Эммушка умерла. Никогда её не забуду. Как она нас прекрасно понимала, ни разу не осудила. Если что не так, она могла посмотреть так, и становилось ясно, что ты не права или превратить всё в юмор. И было легко, смешно. Ничего не навязывала. Подсказать, исправить могла ("Не мельчи!", "Это произведение слишком однообразно для самостоятельной работы"). Умела отучать от "звёздности". Только нос задерёшь, она вмиг на задний план: не "выпендривайся" (это уже моё выражение). Бедные все были, нищие, но счастливые. А Эммушкин завтрак или обед во время короткого перерыва - кусок рижского хлеба с маслом - до сих пор перед глазами. Когда я сейчас вижу в магазине рижский хлеб, сразу беру, т.к. тут же вспоминаю: его любила Эмма Михайловна и очень вкусно его ела.

Если мы не приходили на занятия и забыли предупредить, она искренне о нас беспокоилась. Обязательно звонила сама. Хотя это была наша обязанность - предупредить заранее, что не можем прийти.

Вместе ходили с Эммой и Стефанидой в театры, Музей изобразительных искусств, где нас приобщали к искусству, живописи, скульптуре; посещали концерты в зале Чайковского. А некоторые девчонки даже ездили с Эммой и Эвелиной, Стефанидой в Прибалтику, в Мукачево на Карпаты. В день моего рождения мои самые, самые близкие подруги-студийки из коллектива "Смотрите - Музыка" Амирова Лариса., Галковская Лиля, Рязанова Валя, Болтянская Белла, Татьяна Трифонова (пришла в студию позднее) до сих пор приходят ко мне и обязательно мы вспоминаем Эмму, как самого близкого, родного нам человека. Одеваем хитоны и танцуем, даря музыкальные подарки. Лиля Галковская подарила мне стихи 4 июня 2013 в день моего 75-летия:

"Серебряные нити протянулись между нами

- Знакомые, родные лица!

Как хорошо, что вновь друг друга увидали,

И вновь общеньем можем насладиться!

О наша Эммочка-богиня!

Мы любим все тебя

И крепко связаны отныне...

Для нас священно твоё имя".

 

И это правда!!!

Вернуться на первую страницу материалов